Предложите любому интересующемуся Второй мировой войной навскидку назвать хотя бы три образца немецкого оружия. Ручаюсь: большинство вспомнит истребитель «мессершмитт», танк «тигр» и автомат «шмайсер».

И если с авиацией и танком все более или менее корректно, то с «автоматом» путаница полная. То, что ошибочно известно миру под названием «шмайсер», — не автомат, а пистолеты-пулеметы MP 38 и MP 40, к которым выдающийся оружейник Хуго Шмайсер отношения не имел. Но именно Шмайсер — создатель как первого в мире стрелкового оружия такого рода, так и того, что пришло ему на смену, — автомата. Более того, некоторые ему приписывают также славу автора знаменитого советского АК-47.

Пистолеты-пулеметы MP 38 и MP 40 связало с именем Хуго Шмайсера чистое недоразумение. Очень известный до Второй мировой войны оружейник, сын оружейника, член нацистской партии аж с мая памятного 1933 года и несчастный отец безнадежно больного сына работал с 1921 года главным конструктором фирмы «Хенель». Она никоим образом не причастна к созданию этого оружия, хотя частично участвовала в его производстве. Шмайсер всего лишь взялся устранить один из недостатков модели MP 40. Пехотинцы жаловались на недостаточную меткость оружия, вызванную, по их мнению, складным прикладом. И Хуго соединил ствол и затворную коробку MP 40 с деревянным ложем и спусковым механизмом своего пистолета-пулемета MP 28 1920-х годов, назвав модернизированный образец MP 41.

В производство новая версия пошла с выштампованной на ствольной коробке надписью МР.41 Patent Schmeisser. И когда союзникам достались первые трофейные образцы, эта примета и породила заблуждение насчет истинного автора немецких пистолетов-пулеметов военного времени.

 

MP 40 в кино и наяву

Вот теперь самое время пояснить, что означает термин «пистолет-пулемет», поскольку без понимания оного не понять ни эпохи, когда такое оружие появилось, ни того, что удалось сделать его создателям.

Первая мировая война, быстро принявшая затяжной позиционный характер, потребовала скорректировать огневые средства наступающей пехоты. Ведь ей, идущей в атаку на зарывшегося в землю и огрызающегося пулеметами противника, требовались уже не винтовки с малой скорострельностью, а нечто легкое и очень скорострельное. Пулемет Максима с собой не потаскаешь, ручной тоже не пушинка, да и не полагаются они каждому солдату. Пистолет легок, но эффективен только при стрельбе почти в упор, а дальнобойная винтовка тяжела и габаритна, ее надо перезаряжать после каждого выстрела. Значит, нужно что-то среднее — скорострельное, пригодное для ближнего боя с дальностью поражения метров 100-200, с приличным боезапасом. И компактное: на случай, если атакующим придется «зачищать» тесные вражеские траншеи.

Если хотя бы мысленно сконструировать подходящее для таких условий боя оружие, получится утяжеленный автоматический пистолет с относительно длинным стволом, прикладом и объемным магазином со стандартными, состоящими на вооружении «легкими», то есть пистолетными, патронами. Пистолет-пулемет. По-немецки — Maschinenpistole, MP.

Считается, что именно Хуго Шмайсеру принадлежит как постановка задачи, так и ее блестящая реализация — в металле и дереве. Удивительно, но конструктор снабдил свое оружие прикладом не только ради меткой стрельбы. Он учел опыт так называемых штурмовых групп — специально подготовленных немецких мобильных отрядов для прорыва участков фронта. Идя в бой с длинноствольными пистолетами «парабеллум» с пристегнутыми прикладами и круглыми магазинами на 30 патронов, штурмовики, случалось, оставались без боезапаса уже во вражеских траншеях. После чего бились запасливо прихваченными с собой увесистыми дубинками. Чью роль и призван был сыграть массивный деревянный приклад шмайсеровского пистолета-пулемета под тот же 9-миллиметровый патрон от «парабеллума».

Первый в мире пистолет-пулемет MP 18 образца 1918 года долго служил в армиях многих стран и после Первой мировой войны.

Великие оружейники

Пистолетами-пулеметами MP 38/40 солдаты вермахта были вооружены отнюдь не поголовно. Только командиры отделений, взводов и рот. А также экипажи танков и десантники.

Никаких упоминаний имени своего создателя даже полное обозначение оружия — Bergmann MP 18 — не содержало: только название фирмы, выполнившей заказ, и буквенно-цифровое обозначение.

Но вот после удачного старта на исходе Первой мировой ни у «Хенель», ни лично у Шмайсера что-то не заладилось. MP 18, как и следующая модель MP 28, с годами устарели, а поскольку их конструкция предусматривала массу традиционных операций металлообработки, производство каждого образца выходило длительным и дорогим. И когда после нескольких локальных войн в разных уголках планеты и гражданской в Испании стало ясно, что немецкой армии требуются технологичные и дешевые MP, пригодные для массового выпуска, новый шанс оружейник и его фирма упустили.

Важно уточнить: под массовым производством пистолетов-пулеметов подразумевались вовсе не многомиллионные объемы. Никто и не помышлял тогда вооружить MP всех поголовно пехотинцев: слишком маломощно было это оружие в полевых столкновениях, а высокий поражающий эффект сказывался только в ближнем бою.

В 1936 году, когда управление вооружений вермахта подумывало было заказать промышленности пистолеты-пулеметы новейшего образца, оснастить ими предполагалось лишь экипажи танков, артиллерийские расчеты и прочие подобные подразделения. То есть те, что применяли стрелковое оружие скорее эпизодически, при необходимости, для самозащиты, например, и которым мало чем могли помочь пехотные громоздкие винтовки, даже укороченные «маузер 98к». Позднее, уже в разгар испанской войны, когда немцы склонились к стратегии блицкрига, к ведущей роли высокомобильных моторизованных и десантных войск, именно таким специфическим частям адресовали будущие пистолеты-пулеметы.

Дальше цель — хуже MP

Первой откликнулась даже не на заказ еще, а на явную потребность в новых MP эрфуртская фирма ERMA. Ее директор Бертольд Гайпель и главный конструктор Генрих Фольмер начали работы, не дожидаясь формального договора с заказчиком. По замыслу компактное оружие длиной всего 83 сантиметра под 9-миллиметровый пистолетный патрон изначально располагало складным прикладом и специальным крюком для упора в танковой амбразуре. Разобрать и собрать оружие можно было без каких-либо инструментов.

Но, пожалуй, самым главным, поистине революционным, новшеством стала технология производства модели ERMA. Традиционную станочную обработку деталей сменила холодная штамповка из тонкого стального листа.

Удачная ERMA 36 в серийное производство все же не пошла: в высшем руководстве вермахта до поры не пришли к общему мнению насчет армейской службы пистолетов-пулеметов. В них видели скорее полицейское оружие, так же, к слову, считали и в командовании Красной армии, и сам Сталин. Только в 1938-м лед тронулся, и ERMA получила наконец официальный заказ на разработку MP для танкистов и десантников с учетом опыта войны в Испании.

Усовершенствовав модель 1936 года, Фольмер вернулся от чрезвычайно перспективной штамповочной технологии к станочной: затворная коробка из стального листа оказалась непрочной. Ради упрощения и облегчения применил пластмассу и алюминиевый сплав, отказался от режима одиночной стрельбы. И добился приемлемых трудозатратных и ценовых показателей оружия. На изготовление одного MP 38 уходило 18 человеко-часов, а его себестоимость составляла 57 марок. Для сравнения: те же параметры основного стрелкового оружия вермахта винтовки «маузер 98к» — 22 человеко-часа и 70 марок.

Пуля MP 38, покидая ствол со скоростью 380 метров в секунду, пробивала на дистанции 50 метров сосновую доску толщиной 225 миллиметров, 40-миллиметровую кирпичную кладку, двухмиллиметровый железный лист. А вот при стрельбе по цели, удаленной на 200 метров, эффективность заметно снижалась: пуле покорялась лишь 150-миллиметровая доска. Но главное, что ограничивало боевые возможности оружия, это сам маломощный пистолетный патрон.

Грубо говоря, он был способен послать пулю на дальность свыше 200 метров уже не по идеальной прямой, а по некоей баллистической траектории с ее неизбежным снижением в конце пути. И стрелку приходилось давать упреждение, задирая MP вверх настолько, что как прицельное приспособление, так и сам ствол закрывали цель. Наилучшие результаты пистолет-пулемет показывал при огне на 50-100 метров. По канонам полевого боя — в упор.

Следующая модель MP 40, выпуск которой начали в 1939-1940 годах, избавилась от многих недостатков предшественницы, в ее конструкции вновь появились важные штампованные элементы, себестоимость оружия существенно снизилась. Только вот врожденная маломощность, вызванная ставкой на пистолетный патрон, сохранилась в неизменности.

Производством помимо фирмы-автора занялись еще несколько компаний, поставщиками комплектующих стали даже оружейные концерны оккупированных стран Европы. Себестоимость упрощенного варианта MP 40 снизилась до 40 марок. По подсчетам, общий выпуск MP 40 составил до конца Второй мировой около миллиона единиц. Казалось бы, впечатляющая цифра, но она очень скромно выглядит по сравнению с числом произведенных с 1935 по 1945 год винтовок «маузер 98к» — 14 миллионов.

К началу Великой Отечественной войны пехотному отделению
вермахта из десяти человек полагалось семь карабинов «98к», два пистолета, ручной пулемет MG 34 и только один пистолет-пулемет. Пехотный взвод из четырех отделений располагал помимо прочего оружия лишь пятью MP 40: по одному на каждого командира. Пехотная рота — при 132 винтовках — всего 16 пистолетами-пулеметами. А на дивизию 1941 года со штатной численностью 17 тысяч человек приходилось не более 700 единиц MP. Даже в парашютно-десантных войсках отделению образца 1940 года выдавали два MP.

То есть ни о каком массовом распространении пистолетов-пулеметов в вермахте не было и речи. Не потому, разумеется, что немцы не могли наклепать многие миллионы простого и уже дешевого оружия. Могли, но понимали его ограниченные боевые возможности. Стрелковую мощь любого подразделения, как и ранее, составляли винтовки — дальнобойные, кучные, с мощным патроном. И сцены из советских фильмов, где каждый немецкий пехотинец вооружен «шмайсерами», — либо плод полной «оружейной» безграмотности режиссеров, либо сознательная ложь, призванная оправдать разгром Красной Армии 1941 года якобы небывалой мощью вероломного врага.

Обмануть Гитлера

А почему, собственно, так много места уделено MP 38/40 в рассказе о Хуго Шмайсере, если уже сказано, что к этому оружию он отношения не имел? Потому, прежде всего, что немецкий оружейник, говоря спортивным языком, удачно стартовал в создании пистолетов-пулеметов, проиграл в промежуточном и важнейшем забеге, но победил в решающем состязании, определившем лицо современного стрелкового оружия. Речь об автомате, прекрасно сочетающем в себе достоинства дальнобойной самозарядной винтовки и пистолета-пулемета.

И снова нам не обойтись без объяснения термина. На этот раз «автомат». Он весьма условен, поскольку одинаково хорошо подходит к любому оружию, способному стрелять очередями, пока нажат спусковой крючок или есть патроны в магазине. В советско-российском оружейном лексиконе термин долгое время означал автоматическое оружие, стреляющее патронами общевойскового винтовочного калибра, хотя и несколько ослабленными, так называемыми промежуточными.

Выход из тупика, в котором оказалось массовое оружие пехоты, немецкие оружейники увидели в середине 1930-х годов. Это уже упомянутый укороченный винтовочный патрон калибра 7,92 миллиметра. Он куда мощнее пистолетного и обеспечивает прицельную стрельбу на дальности до 500 метров. Легче и компактнее стандартного, что снижает вес носимого боеприпаса. Позволяет добиться высокой скорострельности, так и не давшейся конструкторам «автоматов» под обычный винтовочный патрон. Но требует совсем другого оружия, напоминающего скорее не простой пистолет-пулемет, а полноценную укороченную винтовку, карабин.

В идеале он может заменить в войсках не только пистолеты-пулеметы, но также и магазинные винтовки и ручные пулеметы.
Вот в нем-то, таком оружии, и увидели свой шанс руководство фирмы «Хенель» и ее главный конструктор Хуго Шмайсер. В апреле 1938-го они включились в конкурс на лучший образец, в котором участвовали также несколько других компаний, в частности известная «Вальтер».

В 1942 году представили для испытаний опытную партию из полусотни карабинов под обозначением МКЬ.42. К лету 1943-го чаша весов начала склоняться в пользу «Хенель». Эксперты сочли ее образец более простым и менее чувствительным к загрязнению, чем вальтеровский. Параллельно с испытаниями, пока, правда, не фронтовыми, наращивалось производство. А после проверки сотен МКЬ.42 на Восточном фронте и доработки оружие принимается на вооружение под обозначением MP 43, то есть пистолет-пулемет образца 1943 года.

Думаете, перемена названия вызвана изменением статуса МКЬ.42: мол, был испытательный образец, а стал штатным оружием? Нет, попыткой военных и лично министра вооружений Шпеера, и вполне удачной, отвести от новинки гнев Гитлера. Тот очень неодобрительно отнесся к затее. Как рачительный хозяин, у которого в закромах многие миллионы пистолетных патронов для MP 40, а новых, промежуточных, — кот наплакал. То ли фюрер действительно поверил трюку с обозначением, то ли проникся перспективами MP 43, но он лично переименовал его в MP 44, а потом и в StG 44.

Отныне с пистолетами-пулеметами, пусть и новейшими, образца 1944 года, покончено. Вермахт перевооружается чудо-оружием Sturmgewehr, штурмовой то есть — знайте враги рейха! — наступательной винтовкой.

С 1943 по 1945 год общее количество MP 43, MP 44 и StG 44, выпущенных на заводах нескольких немецких фирм, оценивается примерно в 400 тысяч единиц. В основном винтовки поступили на вооружение отборных частей вермахта и ваффен СС, а сколько-нибудь массово их применяли на заключительном этапе войны. Гитлер оказался прав: патронов для перспективной новинки не хватало катастрофически.

Поскольку бойцы так называемого фольксштурма — пожилые люди и подростки — не отличались особо меткой стрельбой, винтовки щедро раздавали ополченцам. Авось, при такой скорострельности в кого-нибудь попадут.

Город Зуль в восточногерманской земле Тюрингия, где располагались штаб-квартира и завод фирмы «Хевель», пережил в 1945 году двойную оккупацию: сначала американскими войсками, нарушившими соглашение между союзниками о разделе страны, а затем и советскими. Как и все нацисты, Хуго Шмайсер подпал под так называемую денацификацию. И интересовались им американцы, британцы и советские спецслужбы, надо полагать, с особым пристрастием: мало того, что член НСДАП, так еще и видный конструктор оружия.

Увы, нам не дано пока прочитать протоколы допросов Шмайсера: они по сей день за семью печатями неизвестно каких ведомств. Зато известно, что из нескольких оружейных фирм Зуля новые немецкие власти создали «народное» предприятие по выпуску спортивного и охотничьего оружия. Хуго остался не у дел и согласился ради хлеба насущного поработать в советско-немецкой технической комиссии. Так туманно назывались группы, чьей задачей было изучить военно-технические достижения рейха, чтобы использовать их для новых советских разработок.

Но в 1946 году в СССР приняли решение перенести из Германии в Союз уже начавшиеся было работы в области авиации, ракетной техники и других отраслях, вызвавшие протесты союзников. И Шмайсер, как и тысячи других высококлассных специалистов, получил приглашение покинуть родину. Вместе с другими оружейниками и их семьями он уехал на специальном поезде в Ижевск, куда и прибыл в октябре 1946 года. А еще в 1945-м советским военным немцы передали образцы производившегося фирмой «Хенель» оружия, в том числе и сотню StG 44. Об их судьбе в СССР информации нет.

Что делали немцы в Ижевске?

Сегодня известно многое, связанное с пребыванием немцев в прежде закрытом Ижевске. О том, где и в каких квартирах жили, какую зарплату получали, с кем и под чьим надзором общались. Вроде бы точно подсчитано, что немецкая группа в Ижевске состояла из 16 человек, но входили в нее не только шесть оружейников, но и конструкторы мотоциклов. А вот дальше начинаются загадки.

По немецким данным, в Ижевск приехали 340 немцев, причем именно в столицу Удмуртии, поскольку в другие советские центры, вроде Тулы или Коврова, «гостей» не допустили. Даже если их было гораздо меньше, цифра 6 все равно кажется какой-то нереально скромной. Советские источники подчеркивают, что именно после 1945 года Ижевск, загруженный в войну работами по серийному выпуску оружия, смог наконец заняться собственными разработками. Что вроде бы объясняет, зачем сюда привезли немецких оружейников. Как в другие города и веси самолетостроителей, ракетчиков, специалистов по радарам и т.п. Про дела тех известно все или почти все, вплоть до названий проектов, дат пробных пусков и испытательных полетов ракетных самолетов и реактивных бомбардировщиков. Про работу ижевских сидельцев — ничего. Кроме того, что долгие шесть лет они занимались отнюдь не проектированием оружия, а разработкой какого-то вспомогательного оборудования. К оружейному производству их не подпускали, и это притом что основной продукцией сразу после войны был карабин образца 1944 года. Не бог весть какое секретное оружие.

Есть смутные упоминания о некоем специальном задании министерства вооружений СССР, которое немецкая группа выполнила в 1946-1948 годах. Какое именно — неизвестно. После чего использовать интернированных оружейников «по назначению» сочли нецелесообразным. Из соображений секретности. То есть их коллеги самолетчики, ракетчики, атомщики вовсю трудились во славу советского оружия, а этих не подпустили даже к армейским карабинам! И любимым занятием того же Хуго Шмайсера, не проявлявшего особого служебного рвения, было, как вспоминал один очевидец, чтение американского журнала «Популярная механика».

Помилуйте, разгар холодной войны, глубокое советское захолустье, а немец лениво листает невесть откуда взявшийся журнал вероятного противника! Вы в это верите? И верите в то, что щедро оплачиваемые, поселенные в отдельные многокомнатные квартиры и прекрасно питавшиеся бывшие враги шесть лет били баклуши на второстепенных и мало кому нужных работах?

Противоречивая и полная белых пятен ижевская история немецких оружейников сегодня очень интересна. Дело в том, что некоторые исследователи подозревают «Ижмаш» и лично Михаила Калашникова в копировании StG 44. А ведь и вправду, Sturmgewehr очень похож на АК-47, да и время, когда советский автомат поступил в серийное производство именно в Ижевске, совпадает с пребыванием Шмайсера в удмуртской столице. А чего стоит запоздалое признание уже весьма немолодого Калашникова, что он все-таки встречался в Ижевске с немцем и работал с ним! А также ответ возвратившегося на родину Шмайсера на вопрос, что он делал в СССР: «Так, дал русским пару советов»!

Многочисленные мнения относительно заимствования Калашниковым конструкции StG 44 четко раскладываются на две группы. Первая, настаивающая на плагиате, это скорее соображения дилетантов: АК внешне похож на Sturmgewehr, значит, скопирован.

Суждения экспертов менее категоричны. Похож-то похож, но в АК-47 многие и многие принципиально важные элементы работают на совершенно иных принципах. И если говорить о заимствованиях, то не только у StG, но и у других оружейных системах той поры. В чем, отмечу, нет никакого криминала, ибо история стрелкового оружия — это массовое использование всеми оружейниками решений, найденных некогда отнюдь не ими.

Другое дело — как они, эти чужие и собственные решения, сочетаются в новом образце. Проблема в том, удалось ли конструктору, выбирающему из общедоступной карточной колоды одни, как ему кажется, тузы, сочетать их оптимальным образом, сбалансировать так, чтобы получить простое, технологичное и надежное оружие с заданными боевыми характеристиками. Калашникову — или тем, кто, как считают некоторые специалисты, стоял за ним, — это в конечном счете удалось. А правду, как именно это удалось, благодаря каким «подсказкам» или без них, мы узнаем лишь после полного рассекречивания соответствующих документов.

Впрочем, уже покойный Михаил Тимофеевич и АК-47 — не герои нашего рассказа.

Вернувшись на родину в 1952-м, Хуго Шмайсер умер через год от тяжелой легочной болезни, ненадолго пережив больного с детства сына. Его десятилетиями не вспоминали в ГДР, пока наконец уже в объединенной Германии спустя полвека после смерти удостоили памятника в Зуле. Не уверен, что память о нем можно назвать благодарной, но бесспорно, что именно он указал выход из тупика, в котором некогда оказалось массовое стрелковое оружие всех армий мира
Читать полностью: http://news.day.az/unusual/475705.html